Олимп ужаса и страха

---

Специально для газеты «Слово Кыргызстана» (13.05.2016, 20.05.2016)

Все мы задаемся вопросом: «Что есть смерть?» Узнать это нам удастся лишь раз, в конце жизни. Но поделиться с остальными впечатлениями уже не сможем. И вот приходится только строить какие-то предположения и догадки. Да еще радоваться, что относишься к числу этих самых остальных.

Два надсмотрщика и их подмастерье

Страх на эмоциональном уровне и боль на физическом — вот две основные составляющие, которые помогают нам выживать. Они как два надсмотрщика с одним сумасшедшим подмастерьем (фобии), которые следят за тем, чтобы мы не забывали о своих обязанностях — дышать, добывать еду, одежду, жилье, принимать решения. А надсмотрщики и подмастерье подчиняются одному хозяину — всеобъемлющему страху смерти, который решает все. А уж люди, как хотят, борются с ним, выбирая в помощники логику, веру или привычки.

«Страх — это обучение с первой попытки» — так любят говорить психологи. Упал ребенок со стула. Теперь он знает, что летать может только вниз. Да и то очень больно. Обжег пальчик о горячий утюг. Значит, в будущем хорошенько поразмыслит, прыгать ли в костер за свои убеждения.

Но и эта воспитательная программа может давать сбои. К примеру, ребенок пил яблочный компот, но в стакан попала оса и ужалила карапуза в язык. И черт знает, как укус проанализировало подсознание подопытного карапуза, правильно или нет. Ведь может получиться и так, что пупс станет бояться не рыже-черное полосатое жужжащее насекомое, а опасаться вполне серьезно яблок. И стаканов. И вообще всего жидкого…

Так рождаются фобии, и иногда совершенно причудливые. Конечно, каждый слышал, допустим, о клаустрофобии или арахнофобии. А как вам такие, как эритрофобия (боязнь красного цвета), синистрофобия (боязнь всего, что слева), евпофобия (боязнь услышать хорошую новость), ауророфобия (ужас перед северным сиянием), эргофобия (боязнь работы), фобофобия (фобия обзавестись какой-нибудь фобией). Каковы названьица, а?

Все мы чего-то боимся. Но страх стал не только учебным пособием на дикарском уровне выживания, но и средством развлечения. Книги, фильмы, те же «американские горки» позволяют простому смертному хоть одним пальчиком прикоснуться к смерти. Хоть рядом постоять с неизвестной в стильном черном плаще с шикарным капюшоном и начищенной косой вместо барсетки или сумочки…

Познакомься со Страхом!

Нет ничего щекотливее чувства страха, ожидания чего-то жуткого и вместе с тем жутко интересного. Это я поняла, будучи еще крохой с четырнадцатью зубами. Мне было годика три-четыре. Брат слушал Майкла Джексона, носил кожаную куртку и пытался завивать волосы. Но это не самое страшное. Притащил он как-то собрание видеоклипов короля поп-музыки. Включил. Первым клипом был «Триллер» с танцующими зомби и мохнатым оборотнем. Я наслаждалась музыкой и забавной историей о мертвецах… Когда пряталась за диваном, пытаясь не зареветь от страха.

Дальше моим любимым фильмом были «Зловещие мертвецы» Сэма Райми. Я уже за диваном не пряталась. Родители перестановку в комнате сделали — не было возможности. Приходилось закрывать глаза руками.

Тогда мне, ребенку, было поистине страшно. Казалось бы, я должна была не смотреть дальше ни «Ночь живых мертвецов», ни «Ночь демонов», ни «Клоунов-убийц», ни «Зубастиков», ни «Леприкона», ни «Чужих», ни «Нечто», ни «Байки из склепа», ни мн. др. Да я бы их и не смотрела, если бы не одна деталь. Я все-таки выглядывала из-за дивана и раздвигала пальцы, чтобы видеть и… бояться, бояться, бояться. Мне это чувство очень нравилось. Этот парадокс и сформировал мои приоритеты в выборе книг для чтения перед сном и фильмов для просмотра на досуге.

Главный бог моего Олимпа

Начну, пожалуй, с книг. Потому что они описывают в деталях не только действия, но и эмоции во время действий. Была, помнится, такая серия детских детективов (да и сейчас есть) о трех юных сыщиках под предводительством знаменитого Альфреда Хичкока (снявшего классику жанра хоррор «Психо»). Мне, как обычно, повезло. Первая моя книга из этой серии была не о расследовании убийства богатой старухи с блохастой болонкой в качестве свидетеля (к примеру), а о замке ужасов со всеми примыкающими к нему удобствами: привидениями, мертвецами и говорящими скелетами. В то время мне, впечатлительной маленькой девочке, которая читала «Алису в стране чудес» и «Волшебника Изумрудного города», такие жуткие истории на страницах книг были в новинку. Чтобы я тряслась под одеялом, боясь перевернуть следующую страницу, — такого со мной еще не было. Но это чувство страха и ожидания мне очень нравилось, оно меня заряжало, как батарейка, энергией и желанием читать еще.

Эта серия дать такого же «еще» мне не смогла. Потому что посыпались истории о старухах и болоноках. Приходилось жажду компенсировать фильмами о возвращении живых мертвецов.

Как-то с мамой поехали в книжный. Прогуливаясь среди полок, наткнулась на одно имя. Вспомнила, что в фильмах «Кладбище домашних животных» и «Оно», которые удовлетворяли мое «еще», значилась такая приписочка в начальных титрах: «По роману Стивена Кинга». На полке было с десяток романов, у меня даже глазки разбежались и сердечко застучало. Так «Кристина» попала в мои трясущиеся от радости руки. Историю о машине-убийце я прочитала за два дня, на третий — посмотрела фильм. Поняла, что наткнулась на целебный источник…

«Кристина» начала мою охоту на Короля ужасов, для которого у меня заботливо были выделены полки в комнате. И сейчас там покоятся все его романы на русском языке, от первого до последнего.

Да и Король, хочу сказать, не зря носит такой титул. Он знает, за какие ниточки души нужно дергать и как воздействовать на правую сторону мозга, отвечающую за страх, чтобы было страшно, зябко и липко. И свое знание он использует, применяя потрясающий стиль с нотками прямой жестокости и тонкого юмора. Пишет все как есть. Правильно он сказал, что нельзя ничего скрывать. Ударив со всего размаху молотком по пальцу, ты кричишь не «О, сахар!», а благим матом во всю силу легких, выпучив глаза с капающими слезами и прыгая, как дикое животное. Вот и Кинг пишет не вежливо, а дико и со всеми подробностями. Разве не мило?

Человек не становится гением с самого начала своей рационально мыслящей жизни, мастерство приходит со временем. У Кинга (род. в 1947-м, штат Мэн) желание писать возникло в семилетнем возрасте, когда на чердаке у тетки он нашел ящик с фантастикой и ужастиками. Начитавшись этого богатства, он пробует написать что-то свое. Но в первый раз у него вышел простой пересказ прочитанной истории. В следующий раз получилось уже, не опираясь ни на чей писательский пример, создать свою историю. В 12 лет Кинг с братом Дэвидом «издает» газету «Горчичник Дэйва» с местными дерхемскими новостями, которая готовилась к выпуску в домашних условиях и распространялась среди друзей и родственников. В 16 лет с лучшим другом он публикует сборник из 18 коротких рассказов, который получил название «Люди, места, твари — том I». Ну а свой первый по-настоящему опубликованный рассказ («Comics review») Кинг написал в 18 лет (1965). Он назывался «Я был подростком, грабившим могилы». Через год Кинг окончил старшую школу Лисбон Фоллз Дерхема, поступил в университет штата Мэн в Ороно и в течение первого курса завершил первый полновесный роман «Долгая прогулка». Но издательство «Беннет/Рандол Хаус», куда он отправил роман, отказало Кингу в публикации. Из-за этого он на некоторое время забросил писать.

Стивен Кинг женился на Табите Спрюс, студентке младших курсов (1971). Окончил университет со званием бакалавра, работал в прачечной Нью-Франклина, позднее — преподавателем английского в Академии Хэмпдена. И он уже представлял себя в будущем в роли престарелого учителя, который в свободное время колдует над несколькими старыми рукописями. Жизнь была несладкой, но Кинг упорно писал рассказы и работал над романами по вечерам и в выходные. Он даже пробовал творить в жанре порнографических рассказов. Но сам давился смехом, когда писал о близнецах, занимающихся сексом в купальне для птиц.

Но настал тот поворотный момент, который позволил творческому человеку выбраться из пучины неизвестности и встать на путь успеха. А «виноватой» в этом оказалась его жена, которая как-то обнаружила в мусорной корзине три смятые страницы нового романа и прочитала их. Идея о вконец затюканной девушке, обладающей паранормальными способностями, показалась Табите стоящей. И она настояла, чтобы роман был закончен. Он был написан и был действительно стоящим. А стоил $400 000. За эту сумму издательство «Сигнет букс» купило права на издание «Кэрри».

Никто не знает, как сложится жизнь, нужно видеть шансы и слушать советы. Кинг послушался совета жены и увидел шанс. Он оставил работу преподавателя и посвятил себя любимого писательству. И алкоголю. И наркотикам. Идеи его романов настолько интересны и замысловаты, что трудно поверить в написание такого рукой здравомыслящего человека. Руку Стивена Кинга вела фантазия, забродившая на градусах и белом порошке. Но за примерно десятилетний период полета, кайфа и забытья Кинг создал свои самые яркие и жесткие произведения («Сияние», «Мертвая зона», «Воспламеняющая взглядом», «Куджо», «Бегущий человек», «Кладбище домашних животных», «Кристина», «Талисман», «Худеющий», «Оно», «Томминокеры» и мн. др.).

Кинг увлекся алкоголем и наркотой настолько, что даже практически не помнил, как создавался роман «Куджо» (1981). В то время он выпивал по упаковке пива и даже не мог заснуть, если хотя бы одна полная банка пива ждала своего часа в холодильнике. В 1987 году Табита Кинг в форме ультиматума потребовала от него прекратить забивать гвозди в свой гроб. Сейчас Кинг из алкоголя не пьет ничего, разве что пепси. Он бросил, он победил. Победил самого себя и завоевал сердца читающих его людей.

Убеждаюсь лишний раз, что King is king, причем заслужил такой титул человек, достойный этого. И достойный тех почти 30 премий, лауреатом которых он является.

Титан Ужаса, или Три истории

Вернемся к моей «жажде еще». Она неутолимая, лишь заглушаемая на определенное время глотками живительной прозы о смерти, ее сопровождающих и ее атрибутики. Я нашла Стивена Кинга, а Стивен Кинг нашел невспаханное поле моего разума, куда посадил свои жестокие, но с черным юморком, произведения. Засадил лишь малую часть, оставив много свободного места.

И вот я, как истинный фермер, заботящийся о красоте поля и обилия всего на нем, ездила по книжным магазинам в поисках диковинных семян-книг, отвечающих моему вкусу. Нашла! Почти такой же, как король, мастер. Почти… а это жалко. Либо привыкла к одному стилю написания ужастиков — кинговскому, а к Дину Кунцу привыкнуть не смогла.

Из всех его прочитанных мною романов мне понравились только два — «Ложная память» и «Ледяная тюрьма». Первый — из-за необычности сюжета и развязки (маньяк-психопат управлял своими жертвами при помощи японских хокку), а второй — хоть и не является ужасом как таковым, но смог остаться в моем сознании тем, что связан с водой (для меня самая страшная смерть — утонуть (моя фобия), а роман о том, как люди оказались на отколовшемся айсберге с убийцей и спасти их может только ледяная вода с подводной лодкой в качестве бонуса).

Есть еще третья история, которая мне очень понравилась, — это жизнь Дина Кунца, которая тянет на отличный роман. Она началась с того, что в Бэдфорде, маленьком провинциальном городке штата Пенсильвания, в 1944 году появились странные фургоны со странными людьми в одежде, напоминающей униформу. Появились, покрутились пару дней с только им известной целью под любопытными взглядами жителей, да и уехали. Жители решили, что незнакомцы искали тайный штаб германской диверсионной группы, что во время Второй Мировой казалось им совершенно правдоподобным.

…Ребенок Дин Кунц рос отнюдь не в счастливой обстановке. Пьяница отец, который нигде не работал, бил мать, часто самого Дина. Ребенок запирался у себя в комнате и цветными карандашами рисовал комиксы о героях, которые выходят из схватки с уродами-монстрами без единой царапины и перелома. А по ночам, когда споры, крики и побои прекращались, Дин не мог уснуть, потому что боялся, что в комнату ворвется буйный отец или крысы, которые начнут грызть его лицо. Дин повзрослел и быстро женился на жизнерадостной девушке, полной противоположности своей молчаливости и замкнутости. Ему хотелось поскорей вырваться из той атмосферы, где он жил, и начать самостоятельную жизнь. Он работал учителем английского, как и Кинг, жена Герда — на обувной фабрике. Хоть Дин и мечтал о самостоятельности, но фантомы прошлого не давали ему увидеть никакого просвета в будущем. Его так же мучили кошмары, и он просыпался в холодном поту и с криком. Справиться с психологическими проблемами помогла жена. Она дала совет — стать писателем, выплескивать на бумагу свои страхи и кошмары, чтобы избавиться от них. И еще она дала ему пять лет, чтобы стать знаменитым, а на себя взяла обязанности вести хозяйство и зарабатывать деньги.

Дин воспринял все совершенно серьезно, боясь, что Герда выполнит свою угрозу, но она поставила такие условия, зная нерешительность мужа (уходить от него она не собиралась, любила его). Дин сначала испугался, потом согласился. И принялся за дело с таким рвением, как будто у него было не пять лет, а две недели. Очень скоро в семью потекли первые ручейки долларов, оправдав лечебный совет Герды Кунц. И чем больше Дин выплескивал на бумагу свои страхи, тем больше над страницами книг дрожали читатели, и тем меньше Герда слышала крики мужа по ночам от кошмаров.

Что мне очень понравилось в романах Титана Ужаса (каковым он является в настоящее время), так это его ставка на дотошность и детальное знание предмета. За 40 лет он собрал более 50 тысяч томов специальной литературы по психиатрии, психопатологии, социологии, преступности, химии, биологии и др. Он даже создал свою писательскую картотеку, где хранятся различные образные выражения из разнообразной литературы и разговоров, которые разделены по темам («Торжество добра над злом», «Безумие», «Страх», «Любовь», «Ненависть»), чтобы было легче искать.

Казалось бы, решение справиться со своими страхами прошлого найдено. Но они переросли в настоящие. К середине 90-х годов жизнь писателя снова стала кошмаром. Дин и Герда взяли Рея Кунца, пьяницу отца, к себе, чтобы за ним присматривать после смерти матери. Он так же пил, так же буйствовал, дрался с соседями. Ему поставили диагноз «шизофрения», и он сменил джинсы на больничную пижаму. Но даже там он вздорил с санитарами и не торопился трепать нервы чертям в аду. Однажды, когда Дин навещал его в больнице, Рей взял неизвестно откуда взявшийся нож и напал на сына. В борьбе Дин перехватил оружие. Но что могли подумать ворвавшиеся санитары и сотрудники охраны, увидев Дина с ножом над отцом, который улегся в постель, услышав шаги за дверью? Но все обошлось.

Дин понимал, что он ни по каким параметрам не похож на отца, что между ними нет ничего общего. У него никак не выходили из головы последние слова его матери, когда она умирала: «Я должна сказать тебе кое-что. Твой отец…» Но закончить ей не удалось… Дин понял, что Рей — не его отец. Вскоре он из газет узнал, что в 1944 году были предприняты первые попытки экспериментов по искусственному оплодотворению и что проводились они в маленьких городках штата Пенсильвания. Вот кем, оказывается, были те незнакомцы, искавшие «штаб немцев». Донорами были светлые умы общества — писатели, художники, музыканты, академики. Дин поехал в Бэдфорд, где в местной больнице узнал об обследовании своих родителей, после которого выяснилось, что детей у них не может быть. Конечно, сейчас, когда наука продвинулась далеко вперед по сравнению с серединой века, узнать, являлся ли Рей настоящим отцом писателя, легко. Но Дин не хочет этого делать. Опасается разочароваться, узнав, что все-таки деревенский шизофреник-пьяница был его отцом.

Был или не был — это не важно. Главное, что все-таки именно «благодаря» ему весь мир узнал писателя кошмаров Дина Кунца, ставшим настоящим Титаном Ужаса.

Образ жизни — пить кровь

Человек всегда находится в поиске своей ниши, где ему будет и тепло, и уютно, и уверенно. Я такую нишу нашла — страхи и кошмары — теперь ее «обустраиваю». Она украшена двумя яркими именами Олимпа ужаса — короля и титана. Но мне удалось найти и королеву моей придуманной горы богов. Королеву таинственного, загадочного и вместе с тем романтичного. А что может быть более мистическим и притягательным, чем вампиры.

Каждый, наверное, видел «Интервью с вампиром» с Бредом Питом и Томом Крузом — современную классику кино о вампирах. Как и в случае с «Кладбищем домашних животных» и «Оно», когда меня вела приписочка в титрах «по роману Стивена Кинга», так и приписочка в «Интервью…» познакомила меня с именем писательницы Энн Райс и ее серией «Вампирские хроники». И тут началось мое затяжное увлечение кровососущими. Я даже курсовую на втором курсе университета писала именно на эту тему.

Верить в них или нет — это дело каждого, но знание о вампирах старо, как мир. Еще в XII веке английский историк Уильям из Ньюбурга зафиксировал несколько случаев возвращения мертвых, которые убивали живых и пили их кровь. Истории известно много таких случаев, которые имели место быть. Но самые правдоподобные и знаменитые — это дела Арнольда Пауля и Петера Плогойовитца.

Действие происходило в Сербии. Арнольд Пауль в 1727 году вернулся из армии, женился. Но однажды признался жене, что на него напал вампир в тех краях, где он служил. Но этого вампира он убил. Съел пару комочков земли с его могилы и обмазал той же землей раны в надежде, что проклятие его минует. Арнольд умер через несколько дней в результате несчастного случая. Но в той местности началась паника, так как люди начали умирать и почему-то на местах преступления замечали Пауля, который, казалось бы, должен мирно разлагаться в своей могиле. Но там он не разлагался, а выглядел, как налопавшийся комар, надутым и умиротворенным. Так утверждали те, кто вскрыл гроб. Вскрыли, подивились, проткнули, отрубили, сожгли — манипуляции, которые жители проделали, чтобы избавиться от своего местного вампира.

Что самое интересное, это не сказочка на ночь, а реально зафиксированный исторический случай в селе Медвежие. А дело Петера Плогойовитца — такое же историческое, только деревня с другим названием (Косолова, кстати, соседка села Медвежие), да и вампир-герой с другим именем.

Конечно, эти два случая не остались незамеченными, и наступил период, когда весь Запад спорил, существуют ли вампиры на самом деле или это фантазии, основанные на языческой вере. Даже в Париже престижная Сорбонна выступила с заявлением по этому вопросу, осуждая исследователей, потревоживших мертвых. К середине XVIII века императрица Австрии Мария-Терезия приняла решение ввести законы, предотвращающие эксгумацию тел подозреваемых в вампиризме на славянских территориях ее империи, где подобное практиковалось. Ученые умы того времени как только не пытались объяснить феномен вампиризма. Теории о случайных захоронениях (причиной которых являлась каталепсия — болезнь с симптомами смерти), о чуме, даже объясняли вампиризм как социальный феномен (некоторые отмечали, что сообщения о вампирах приходили из тех областей, где римско-католическая церковь и восточное православие боролись между собой за веру людей).

Такая благодатная тема, естественно, притягивала писателей того времени. Джон Полидори (друг Байрона, XVIII в.), Джеймс Малькольм Раймер (XIX в.), Шеридан Ле Фэню (написал о первой женщине-вампире, XIX в.), Брэм Стокер (XIX в.). Вот имена некоторых людей, которые развивали, украшали и делали знаменитым образ вампира.

Все знают такое милое существо, как Дракула. Рожденный фантазией Брэма Стокера еще в XIX веке, в XXI столетии этот герой так же знаменит. Он соглашается быть героем многих книг-продолжений, и ему нравится сниматься в кино про самого себя, любимого! Но шутки в сторону. Роман «Дракула» (1897) стал основоположником эпохи литературы о вампирах, которая продолжается и по сегодняшний день, а сам граф Д определил образ вампира в массовой литературе ХХ века. Теперь в сознании каждого, кто слышит слово «вампир», рисуется высокий, элегантный мужчина в стильном черном плаще, желательно, из кожи, с широкой улыбкой из белоснежных зубов, парочка из которых немного подлиннее для удобства протыкания и сосания, и с идеальным маникюром. Сильнейшая харизма только приветствуется.

Но хочу вернуться к моей королеве, к Энн Райс. Черная кожаная одежда. Волнистые волосы до плеч, большие карие глаза, чересчур бледная кожа. Кровь в уголках губ и клыки. Вампир. Лестат. Это — дитя Тьмы. Забудьте про осиновые колы, христианский крест и святую воду. Только солнце и огонь. Человеческие чувства и дилемма между бессмертностью, кровью и жизнью среди смертных, любовью… Граф Д — только пародия. А Акаша, Мариус, Магнус, Арман и Лестат — истина. Истина в фантазиях Энн Райс.

Я просто влюблена в придуманного ею Лестата де Лионкорта, этого восприимчивого, прекрасного, артистичного вампира, который ощущает восторг и интимную близость, когда пьет кровь, и который находит различные способы совладать со своим темным миром и природой убийцы.

Лестат — это уникальная личность, и Райс описала эту уникальность как женоподобность (гермафродитность), то есть способность мужчины к выражению чувств. Он человек (вампир) сильной воли и действия. Он поднял себя с самых низов, получив лишь минимальное знание от своего создателя-вампира. Он сам научился жить в качестве вампира. Размышления помогли ему абстрагироваться от традиций. Лестат создал свой способ жизни в этом мире, основанный на его собственных правилах. Его сила и нежелание сдаваться являются единственными составляющими его сердца, которые он действительно может определить. В ранней молодости он сталкивается с проблемой необходимости найти свое место в мире в новом, нежеланном для него состоянии существа, жаждущего крови. Ему надо убивать, чтобы выжить. Это считается злом по человеческим нормам. Его развитая этика в сочетании с собственным интересом и определяют выбор — питаться наихудшими представителями человечества и таким образом найти некоторые моральные оправдания необходимости поиска пищи.

Лестата просто идеально сыграл Стюард Таунсенд в «Королеве проклятых». Настолько он вжился в роль, настолько прочувствовал своего героя, настолько излучает харизму тайны всего мира…

«Вампирские хроники» Энн Райс — это порядка 20 романов о жизни, рассуждениях и чувствах вампиров.

Мое фанатичное увлечение вампирами привело меня к еще двум мастерам, работающим в этом жанре, — Лорел Гамильтон и Брайан Ламли. Первая пишет об Аните Блейк, девушке с потрясающим циничным юмором, которая поднимает мертвых из могилы в полезных целях, в которую влюблены вожак стаи оборотней и король вампиров и которая убивает различных маньяков-психопатов на досуге. А второй придумал некроскопию — способность общаться с мертвыми на уровне мыслей — и ее единственного носителя в мире, Гарри Кифа. Он убивает злых вампиров и мечтает о том дне, когда на земле не останется ни одного Вамфири. Он умеет путешествовать по пространству Мёбиуса, перемещаясь в месте и времени…

…Таким образом, за всю мою охотничью жизнь за ужастиками и кошмарами у меня уже возникают мысли о том, что мне нужен более вместительный шкаф, дабы впихнулись все результаты моих поисков… Ну а жажда-то все не утоляется, не заглушается!..

Выше горы Страха — только небо Ужаса

Я открыла для себя еще одну грань постижения страха и боязни. В конце 90-х посмотрела фильм с простеньким названием «Звонок» (реж. Хидео Наката, по книге Кодзи Судзуки), в главных ролях — японцы. Начала смотреть нехотя… Но, Господи, что же со мной творилось в конце?! Захотелось спрятаться за диван, как в глубоком детстве. Сейчас каждый, наверное, посмотрел американский ремейк «Звонка», но уверяю вас — он в подметки не годится первоначальному варианту японцев.

Ведь японцы — это… японцы. Складывается такое впечатление, что они знают все. Если уж снимать драму, так с напряженнейшим сюжетом, если уж снимать ужасы — то так, чтобы было страшно, а не смешно и скучно (как это бывало со мной, когда я смотрела американские кошмары).

Что отличает японские ужасы от всех остальных?

1. Во-первых, в них условные значения «ожидания», «жестокости», «замкнутых помещений» и других факторов складываются, перемножаются и возводятся в степени. И все это — со свойственной японцам некоторой замедленностью действия, созерцательностью, неторопливостью, лаконизмом и простой.
2. Во-вторых, это отсутствие (или очень малое количество) сопровождающей музыки. В американских ужасах по крайней мере за минуту до решающего события/действия музыка сообщает: «Сейчас что-то будет! Готовься!!» В японских кошмариках такого нет. Когда я смотрела «Проклятие» (реж. Такаси Шимидзу), все время была в напряжении, ожидая, что сейчас… нет, сейчас… ага, ну сейчас уж точно… что-то произойдет. А когда я уже и не надеялась, что что-то в этот момент случится, оно и случалось. И я вздрагивала и минуту уговаривала сердце вернуться в нормальный, а не кроличий ритм.
3. И это есть третье — момент неожиданности доведен до абсолюта. Японцы — мастера по части нагнетания ситуации, так называемого саспенса. Только постепенно раскрывается страх мистический, лишенный очертаний, бесформенный и беспощадный, потому что не определен объект, который можно, если что, молить о пощаде.
4. В-четвертых, это следование kwaiden eiga (традиционно японский жанр, легко ложащийся на благодатную почву кино) — история про привидения, которые не могут найти покоя. И самое ужасное, по мнению японцев, это души неуспокоенных детей. Ведь не случайно вал ужастиков, в которых мирных жителей терроризируют духи безвинно убиенных детей, родился именно в Японии, известной своими ортодоксальными нравами и частыми случаями жестокого обращения с детьми. Ведь известно, чем чище и невиннее была душа, тем ужаснее будет ее ярость, тем беспощаднее будет ее месть.
5. В-пятых, японские режиссеры любят играть на одном из основных ингредиентов хорошего фильма ужасов — элементе повседневности. То есть включают в картину опасность и страх, исходящие из предметов, имеющихся у каждого зрителя (например, видеокассета в «Звонке» или сотовый в «Одном пропущенном звонке» режиссера Такаши Миике и «Проклятии»).
6. В-шестых, это активное использование 25-го кадра для психологической обработки. Обработка — та еще! Проверено на личном опыте, прием действует. И еще одно активное использование одной простой, казалось бы, вещи. Ну кто знал, что при виде парика черного цвета, который аккуратненько так волокут по полу, прикрывая им лицо, можно испытывать животный страх?! Оказывается, можно.
7. Еще одна деталь: весь секрет жанрового своеобразия свежих японских мистических триллеров — в компактности самих японцев. Маленькие жители Страны восходящего солнца, оказывается, замечательно умещаются в верхних ящиках шкафов, и на медленном вылезании их оттуда строится большая часть саспенса.
8. И последнее, но не менее важное. Японцы виртуозно владеют игрой под названием «Работа с восприятием». Ужасы пугают не только во время просмотра. Но это вирус продолжительного действия, как разрывная пуля, которая надолго остается с вами, поражая соседние участки мозга. И прелесть его в том, что инфицированный зритель не избавится от него, пока сам не разрулит его изнутри. То есть не проведет глубокую аналитическую работу и не преобразует полученную «жуткую» информацию в информацию «неэмоциональную» либо не приложит гигантских усилий к убеждению себя, что все это выдумки перевернутого с ног на нездоровую голову этноса. Объясню попроще. Еще по крайней мере неделю зритель будет бояться ходить ночью, без света, на горшок, а также миниатюрных темноволосых девушек с низко опущенной головой и сотовым телефоном.

Несмотря на все напряжение и страх, которыми насыщены фильмы, для максимального удовольствия лучше их смотреть ночью, в темноте, в одиночестве. И это лишь малый шанс познания настоящей силы японских ужасов.

Самый главный мой страх

Японские ужасы — это очередная порция зерна для моего малозасеянного поля сознания, и эта порция пока заглушает мою «жажду еще». Интересно, какие еще живительные глотки я найду в будущем? Остается только предвкушать, искать и бояться… конца источников.

Мария ДЖАЛАЯ.
Специально для газеты «Слово Кыргызстана» (13.05.2016, 20.05.2016).

P. S. Признаюсь и каюсь: это было написано ещё в студенческие годы 🙂